Дмитрий Цинь
Семенов 2
КНИГА 1
Эта история была на самом деле, однако,
все герои вымышленные, всякое сходство
является всего лишь совпадением"
Самое незначительное число людей прибывает в Москву через Савеловский.
Это башмачники из Талдома, жители города Дмитрова,
работники Яхромской мануфактуры или унылый дачник,
живущий зимой и летом на станции Хлебниково.
И. Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев»
Предисловие.
Шел 1711 год.
Вдоль леса тянется чуть прихваченная первым морозцем почтовая дорога, ведущая от Москвы до Олонца. Немного в стороне от нее деревня Хлебниково, а ближе к дороге расположился почтовый Ям.
Ближе к вечеру к Яму подъехала тройка. Ямщик отправился в дом договариваться о ночлеге для пассажиров. Охочий кинулся менять лошадей, а из кибитки вышел, разминая ноги, странный человек. Странность его заключалась во всем. Одежда на нем была не русская, такую здесь и не видывали. Короткая кожаная куртка до пояса с заклепками, ремень кожаный с медной бляхой, на голове кепка с небольшим козырьком, на лбу ремешок, на ногах штаны в пятнах болотных, сапоги высокие кожаные на шнуровках, пятки железом оббиты. На вид ему было лет сорок. Склада он был худощавого. Роста высокого, голова вытянутая, волосы черные, у висков ровно сбритые, а сзади длинные, заплетенные в косичку, свисающую из-под кепки. Без бороды, но с большой щетиной, черные не длинные усы, губы круглые, толстые, на носу большая горбинка, взгляд тяжелый, хмурый. На пальцах рук два массивных кольца, золотое и серебряное, без камней. Даже, если бы он вылез из грязной ржавой Нивы, а не вышел из почтовой кибитки, на автомобиль никто бы не обратил внимания. А если бы жители деревни Хлебниково знали такие словосочетания, как «немецкие фашисты» или «сомалийские пираты», то сомнений по поводу принадлежности этого человека к указанным группам у них бы не было.
Человек осмотрелся кругом, обошел кибитку, ударил ногой по колесу. Тем временем, следом за ним из кибитки вышла миловидная девушка, тоже несколько странно одетая для русской деревни, и как показалось местным ребятишкам, любопытствующим рядом, не по сезону. Девушка была в светлом длинном до пят легком платье, которое в отблеске низкого солнца казалось прозрачным, без головного убора, с небольшим дорожным саквояжем в руках. Да, и было не совсем понятно, это платье прозрачное или сама девушка прозрачная.
- Это что ж, теперь так в Москве ходят?
- Ну, батюшка Петр Алексеевич чудит, сраму сколько в одежке, - шептался вокруг народец.
Не прошло и десяти минут, как лошади были заменены. Из дома вышел ямщик.
- Ну, барин, проходите в дом, тут переночуете, а на утро двинетесь дальше, будет вам тройка почтовая.
- Эй, милейший, а чьи это земли будут? Чьи крестьяне? – обратился странник к охочему.
- Дык, графа Бориса Петровича Шереметева, батюшка.
Ямщик прыгнул на повозку, щелкнул кнутом, и выехал со двора. Он торопился доставить почту.
Странная пара вошла на постоялый двор…
А в это же самое время недалеко от деревни Хлебниково, на берегу речки Клязьма вокруг небольшого костерка собралось несколько крестьянских детишек, лет по 10-12 и с ними древняя бабка неопределенного возраста. Сидит с ними, сказки на ночь рассказывает.
- … и воспротивился Богу Сатаниэль. И поднял мятеж. И написано в Библии: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый Диаволом и Сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». Вот. И стали ангелы демонами, духами злобы поднебесной. И звать их стали падшими ангелами. Они увлекают людей на путь греха и злобы и этим губят их. – Неспешно, спокойно вглядываясь в лица ребят, старуха вела свой рассказ. – Для этого у падших ангелов есть помощники – нечистая сила. А чтобы дать нечистой силе власть, написал Сатана черную книгу. И было таких сорок книг изготовлено. И были эти книги даны ведьмам и колдунам, чтобы править людьми и вгонять их во грех, для быстрой погибели. И к кому попадала такая книга, тот получал власть над людьми, мог будущее предсказывать, мог судьбу менять… становился сам нечистой силою… чернокнижником.
Мальчишки испуганными глазами смотрели на старушку.
- Бабушка, а ты видела черную книгу? – спросил самый смелый.
- Не видела. Но ведьмы, колдуны, нечисть всякая могут обманом книгу подсунуть человеку. И тогда человек должен сам решать, поддаться искушению и получить власть, или оставаться человеком. Запомните это, детишки и детям своим расскажите.
- А я видел демонов, - громко сказал один из мальчишек. - Они сегодня приехали на почтовых, будут на Яме ночевать.
- И я видел.
- И я.
Все весело засмеялись, непроизвольно снимая напряжение от бабкиных сказок…. А когда смех стих, старухи у костра не было. Уже в потемках мальчишки расходились по домам, искоса поглядывая на свет из окошка на постоялом дворе…
***
- Вон туда, наверх проходите, там комната есть, в ней и переночуете, - хозяин постоялого двора немного смутился перед гостями, но виду не подал.
Гости, не проронив ни слова, прошли наверх.
А между тем, спать они и не собирались.
- Надо отсюда уходить, они уже наступают нам на пятки, - женщина говорила тихо, взволнованно.
- Не парься, не догонят, а если догонят, отобьемся, - мужчина был спокоен.
- Нет, мы должны уходить прямо сейчас, в лес, а книгу спрячем здесь.
- Да где ты ее тут спрячешь? Под кровать? Книгу надо спрятать в лесу. Завтра нам дадут лошадей, и поедем дальше.
- До утра они будут здесь. Надо уходить сейчас, - женщина была очень настойчива.
Вдруг забарабанили в дверь, громко, со всей силы, так, что она заходила ходуном. Казалось, что вот-вот свалится с петель.
- Немедленно откройте!
Мужчина распахнул настежь окно и странная пара, не сговариваясь, выпрыгнула из окна вниз и через мгновение скрылась в ночной тьме.
Они бежали через заросли кустарника, проламывали насквозь лесную чащу. Наконец, на небольшой поляне они остановились. Ночь стояла тихая, луна ровным светом освещала поляну, падая на лица странников.
- Дальше с книгой двигаться опасно. Оставим ее здесь. Придет время, мы за ней вернемся, - и женщина, не дожидаясь согласия спутника, раскрыла свой небольшой саквояж. Лунный свет упал вовнутрь сумки и осветил небольшую книгу в черном бархатном переплете.
Из темноты послышалось гулкое шуршание. Погоня приближалась.
- Давай быстрее. Сейчас они уже будут здесь, - мужчина заслонил спиной женщину, встав лицом в сторону шума. – И разбегаемся.
Женщина достала книгу, протянула ее на ладони к луне. Книга приподнялась над ладонью, взлетела над головами незнакомцев и растворилась, осыпавшись бледно желтыми искрами на поляну.
- Это надежно? – поинтересовался угрюмый мужчина.
- Это надежно. Эта книга никогда не должна покинуть пределы этой местности в радиусе 40 километров. Это ее территория. Ты будешь отвечать за это. Теперь расходимся в разные стороны, – с этими словами женщина провалилась сквозь землю.
Мужчина же в три прыжка исчез за деревьями в темноте. Шум нарастал, и вот-вот на поляне должны были появиться те, кто безуспешно пытался нагнать странных людей. Поляна была пуста. Лишь в пожухлой траве одиноко лежал раскрытый саквояж. Внутри он был совершенно пуст. Так в Шереметьевском лесу близ деревни Хлебниково была спрятана черная книга «Великий гримуар».
Часть 1. Тимуровец
«… - Семенов, водку пить будешь?
- Холодная…».
По телевизору в очередной раз показывали великий мужской фильм Рогожкина. Семенов развалился на диване, делал вид, что смотрит кино. На самом деле периодически начинал равномерно посапывать. Было 12 часов дня, суббота. Жена затеяла уборку квартиры и теперь носилась с тряпками, гудела пылесосом, бегала с лейкой, поливая цветы. «Такая жара, а мы, как дураки, сидим в Москве. Все нормальные уехали на дачи, на пикники, поближе к водоемам. Сейчас бы пивка холодненького в тени большого дерева у круглого прудика или под навесом на дачке делать вид, что что-то делаешь. Нет, вот, надо дома порядок наводить. А что, на даче не надо порядок наводить? А выходные проходят. А сосед по даче Марат перемячи по-татарски обещал сделать к вечеру. А мы никуда не поехали. Эх, пропадут перемячи мои. И выходной пропал, считай. Сейчас погонит меня мусор выносить, потом в магазин за молоком, за хлебом».
- Семенов, иди мусор вынеси. Коробка в коридоре и мешок черный. Давай быстрее, мне они мешаются здесь. Еще полы надо помыть, - жена говорила голосом, с которым не поспорить.
Семенов лениво поднялся, сунул ноги в кроссовки, положил в карман шорт мобильник, и как был в футболке, вышел из квартиры с коробкой и мусорным мешком. В мусоропровод коробка не влезет, придется вниз спускаться и выбрасывать этот хлам в контейнер. Проходя вдоль дома, Семенов услышал сверху:
- Сходи в магазин за хлебом и сметаной. Быстро! Скоро обедать. На, лови, - и вниз с шестого этажа в Семенова полетел утяжеленный чем-то пакет. – Деньги в пакете. Бегом давай!
Задребезжал мобильник в кармане.
- Алло! Семенов, ну ты где? Водку пить будешь? Я манты сделал. Там секрет есть. Надо в каждую мантышку сверху положить кусочек курдючного сала. Тогда манты будут сочные. Давай, выходи к забору. Шлепнем под манты, - сосед по даче Марат культурно проводил выходной день.
- Нет, не пойду. Ты же перемячи обещал. Под перемячи буду, а под манты не буду.
- Семенов, давай быстрее, манты остывают, - и бросил трубку.
«Это ж надо, Марат сейчас идет с кастрюлей мантов к забору. В кармане бутылочка водки початая. Стаканчики у меня есть у забора. А я… а я иду на помойку. Что я такого сделал? За что?»
До супермаркета было метров триста. Голову припекало. Асфальт к середине июльского дня раскалился и готов был к вечеру расплавиться. Ни ветерочка. Конечно, горячие манты и теплая водка не лучшие варианты для такой погоды, но вряд ли бы Семенов отказался, будь он на даче, а не в 60 километрах от нее в Москве. К супермаркету Семенов подошел уже весь истекающий потом. Навстречу ему из дверей магазина вышла старушка с двумя, видно, тяжелыми для нее, сумками. Ей было очень тяжело. Она с трудом перевалила через порог и ступила на только что вымытую плитку перед ступеньками. Ноги разъехались, и старушка со всего размаху грохнулась задом на влажную площадку. Сумки разлетелись в разные стороны. Побежали по ступенькам помидоры, свекла, морковка. Переваливаясь, скатился большой кочан капусты. Яблоки, ощутив свободу, разлетелись вмиг по площадке. Бабка ойкнула и осталась сидеть, где присела. Рядом, кроме Семенова, никого не было. Семенов кинулся на помощь старушке.
- С Вами все в порядке? Нигде не болит?
- Спасибо, милок, спасибо. Овощи мои…
Семенов взял бабкины сумки и стал собирать в них разбежавшиеся овощи. Это было не просто, но нельзя же взять и уйти. Не такое воспитание. «Мы дети интеллигентных родителей!» - говорил его друг Мишка. Ну вот, проклятое воспитание…
- Бабуля, вроде всё. Идти-то можете? – Семенов поднял глаза. Старушка уже стояла на ногах. Но сделать шаг не решалась.
- Сейчас попробую, - бабка сделала маленький шажок, затем еще. Двигалась она в полусогнутом положении. Семенов подскочил с сумками, подставил руку.
- Опирайтесь. Давайте я Вам помогу. Вам далеко до дома?
- Спасибо, спасибо. Сама дойду.
- Ну, как хотите, - и Семенов, передав ей сумки, скрылся за дверями супермаркета.
Выходя через пятнадцать минут, Семенов ничуть не удивился, увидев бабку на том же самом месте перед дверьми магазина.
- Давайте я Вам помогу, мне не трудно, - повторил благородное предложение, Семенов.
- Мне неудобно, Вас, наверно, жена ждет обедать.
- Ничего, мы же быстро. Вы где живете?
- Да вон мой дом, рядом совсем, рукой подать.
Дом, действительно, был рядом. Это была ближайшая к супермаркету девятиэтажка.
- О чем разговор. Хватайтесь за меня, мигом домчимся.
Миг длился вечность. Семенову показалось, что начало смеркаться. Или, правда, начало. Или это в глазах от жары и от «стремительности» передвижения начало смеркаться. Но ничто не вечно, дверь в подъезд раскрылась, и Семенов, подведя старушку к лифту, приготовился услышать слова благодарности и распрощаться. Но старушка продолжала крепко держать Семенова за руку.
- Вроде, дошли, - Семенов выдавил фразу.
- Мне надо Вас отблагодарить. Извольте пройти со мной в квартиру, - бабка вызвала лифт, и когда двери разъехались, буквально впихнула в него Семенова.
Лифт остановился на девятом этаже. Старуха так вцепилась в руку, что, казалось, кровь перестала поступать к пальцам, которые уже начали покалывать мелкие иголочки. Бабка толкнула дверь свободной рукой и увлекла Семенова вглубь квартиры. В маленьком тесном и темном коридорчике Семенов поставил на пол сумки. Только тут старуха отпустила руку и ловко проскочила в одну из комнат. Семенов развернулся к двери, дернул ручку. Дверь была закрыта. Надо было срочно уходить, чтобы избежать неприятной процедуры отказа от благодарственных подарков, тем более что этот малый полуподвиг, совершенный Семеновым, уже вызывал явное раздражение. «А Марат уже точно приговорил свою теплую початую подругу под пару мантов, так и не дождавшись соседа». Семенов пошарил рукой по дверной коробке. Ключи нигде не торчали. Он еще раз дернул ручку. Бесполезно.
- Простите, не могу открыть дверь. Мне пора, не стоит благодарностей, - но в ответ не последовало ничего. Семенову показалось, что он вообще в квартире один. Он осторожно заглянул в ту комнату, где скрылась бабка.
- Проходите смелее, мой друг! – на диване сидела молодая женщина, лет тридцати в легком полупрозрачном платьице.
- А где старушка?
- Старушка? Старушка – это я! Тебе повезло, мой друг, ты попал в гости к ведьме! – голос звучал гулко, эхо летело в уши Семенову.
«Это все жара. Начались глюки. А ведь не пил сегодня ни грамма».
- А я ведь, знаю, о чем ты думаешь. И спешу тебя успокоить, я не глюки. Ты помог мне, я хочу помочь тебе. Что ты хочешь?
«Денег с картофельный мешок и жену красавицу не глупую» - подумал Семенов.
- Манты с водкой, - ляпнул и покраснел. «Ну почему же я вечно говорю не то, что думаю?»
Женщина громко засмеялась.
- Хорошо, держи, - в горло пролилось двести грамм холодненькой водки, и сверху вошли три горячих сочных манты с тоненьким-тоненьким тестом и рубленой душистой бараниной внутри, явно чувствовалась зира, а соки от баранины с луком прямо взрывались во рту. От жары и от необычности происходящего Семенов вспотел, - да будет тебе еще подарок, иди сейчас, добрый человек.
Семенов попятился в прихожую. Дверь была открыта. Он пулей вылетел на площадку и помчался по лестнице вниз. Выбежав из подъезда, без остановки рванул к своему дому. Заходящее солнце жарило, асфальт отдавал тепло душного летнего дня. Семенов поднялся на шестой этаж, позвонил в дверь. «Сейчас получу по полной программе».
- А вот и я, - От выпитого Семенова начало развозить. Водка ударила в голову.
Жена стояла в дверях, зло, глядя на Семенова.
- Да перестань, задержался немного, не поверишь, старушке помог сумки до дома донести.
- А дом в Париже?
- Что?
- Где ты был трое суток? – жена перестала сдерживать эмоции, начала рыдать, - и приперся пьяный. Семенов, я с тобой развожусь. А сейчас собирай манатки и пошел вон отсюда, тимуровец!
«Ничего себе, сходил за хлебушком!»
Часть 2. Герой нашего времени.
Чемодан на колесиках, большой рюкзак для водных походов да портфель, это то, что наспех удалось собрать. Теперь это всё колыхалось рядом с Семеновым в электричке, только что тронувшейся от Савеловского вокзала. Было 11 часов вечера. Жена выгнала решительно. Спорить и умолять не хотелось. Тем более что совесть была чиста. А трое суток, это бред какой-то. «Действительно, куда делись трое суток? Я же только бабку до дома довел. Ну, ничего, время лечит, все встанет на свои места. Жена остынет, мысли вернутся здравые. А пока, ничего, поживу на дачке недельку. Тем более что в Москве от жары невыносимо».
В вагоне было пусто. Двое студентов в уголочке пили пиво из бутылок, да опрятного вида седой поджарый мужчина читал что-то с планшетника. Вот мода пошла! Вместо книжек экраны с собой таскать. Нет, все-таки, настоящую книгу ничем заменить нельзя. Ее и в руки взять приятно, старую, зачитанную. А сколько переживаний она видела! В ней пыль времен и слезы судеб!
- Платформа Окружная, следующая Дегунино, - загудел динамик.
В вагон ввалился большой человек. Широкая рубашка с коротким рукавом на выпуск, светлые широкие из легкой ткани штаны, сандалии. Огляделся и бухнулся прямо напротив Семенова. «Места, что ли нет другого?» Но где-то Семенов уже с ним встречался, сейчас не вспомнить. Но точно видел он уже эти усы и хилую бестолковую бороденку.
- Фу, ну и жарища. Вот только сейчас чуть-чуть отпускает. По пятьдесят грамм не откажетесь?
Да, да, что-то припоминается. Сейчас он выложит на тряпочку закуску. Неужели, правда?
А между тем, не дожидаясь ответа, мужчина достал из сумки чистую, отглаженную, белоснежную большую салфетку, расстелил ее на скамейке. Мигом на импровизированном столе появились два небольших граненых прямых стаканчика, свежие огурчики, помидорка, несколько кусочков вареной, очевидно, докторской колбаски, два кусочка черного бородинского хлеба.
- Глупо сопротивляться, - мужчина улыбнулся доброй улыбкой большого слона.
Ну вот, опять никакой силы воли. А с другой стороны, чего отказываться, еду спать один. Никто на даче не спросит: «Зачем ты пил сегодня?»
- Сдаюсь, - Семенов улыбнулся грустно, немного обреченно посмотрев на «накрытый стол».
- Вот и правильно! Ну что, познакомимся? Меня Дмитрий Анатольевич зовут, - мужчина протянул ладонь для рукопожатия. – Фамилия Путин. Могу паспорт показать, если не верите, - мужчина громко засмеялся. – Можно просто, Дима.
- Семенов, я люблю, чтобы меня по фамилии называли, - представился Семенов. «Дежа вю. Этот Дима Путин уже мне представлялся. Не проехать бы свою Шереметьевку».
Бутылка стремительно пустела.
- Вот скажи мне, Семенов, тебе сколько лет?
- 43 года.
- Ну и чего ты в жизни добился? Едешь в электричке, а время мчится, а где победы, где достижения? Посмотри, что твои ровесники творят. Всю страну распродали – разворовали. Твои ровесники, Семенов, уже знают, что пенсия не за горами, и не боятся этого, потому что им насрать на те пенсионные пособия, которые они назначили своим гражданам, это не для них. У них уже наворовано столько, что может составлять годовые бюджеты не одного европейского государства. И сидеть на пенсии в России они не собираются. А ты, Семенов, что ты делаешь для того, чтобы не сдохнуть в нищете и в болезнях в преклонных годах? Ты на какие деньги лекарства планируешь покупать? Вот ты сейчас работаешь?
- Работаю и очень прилично зарабатываю, - Семенов был доволен своей работой. Он трудился в очень большой компании на приличной руководящей должности. Пользовался авторитетом и уважением коллег. Работал честно, чего ему было бояться? Правда, надо заметить, что при вполне приличной зарплате, откладывать запас не получалось совсем.
- А завтра вдруг тебе пинка дадут. Что будешь делать?
- Найду другую работу. Какие проблемы?
Дима Путин громко рассмеялся. Потом сделался серьезным, подвинулся вплотную к Семенову и заговорил тихо, но жестко.
- Проблемы? Тебе 43 года, а другу моему 45. И он уже два года сидит без работы. Умный, здоровый мужик, с отличным послужным списком, хорошими характеристиками, с кучей друзей, занимающих высокие положения в обществе. Он два года сидит дома. Нет для него работы. Не помогают друзья, нет отклика на объявления, молчат рекрутёры. Он лишний человек в этом обществе. Его вычеркнули. Возраст не тот. И таких знакомых у меня много. И ты станешь лишним, как только захочет на твое место сесть молодой щегол. Ты и не заметишь, как тебя тихо выживут, да еще и обвинят во всех тяжких грехах. Так что не останется ничего, как молча уйти. И будешь удивляться, зачем тебя променяли на этого сосунка? Ведь ты же не старый, тебе 43 года, за тобой опыт, багаж знаний. Ха-ха!
Семенов задумался. Да, перспективка хреновенькая. Но с другой стороны, что сгущать краски, работает он честно, не халтурит, занимает всегда, как они говорят «проактивную позицию». Да и должность настолько хлопотна и ответственна, что вряд ли кто молодой позарится на такой хлеб. Да кто его тронет?
- Семенов, а у тебя жена есть?
- Во, началось, напились, давай о бабах…
- Давай тогда еще выпьем, - Дима полез в сумку за второй бутылкой.
- Не-не, мне скоро выходить.
- Вот поэтому, надо торопиться, - Путин плесканул по стаканчикам. Быстро выпили, - Семенов, интересный ты собеседник, жаль, что встречаемся редко.
«А жена меня выгнала. А за что? За то, что бабке помог? Какой черствый мир! За добро приходится расплачиваться. Докатились!»
Жизнь Семенова складывалась как-то сама собой вполне прилично. Ничего сверх дозволенного. Нормальный среднестатистический гражданин.
Школа, институт, армия, семья. Это все из другой страны. Не просто из страны его детства и юности, это из страны, названия которой уже нет на карте. И воспитала его та страна так, что он не переставал потом удивляться. Учились все в одной школе, в одном дворе гуляли, влюблялись, бегали в кино, целовались в подъездах, в этих же подъездах пили портвейн из горлышка.
Семьи у всех были одинаковые, как думалось. Достаток у всех был одинаков, запросы были обычными. А потом одни приспособились очень быстро к злому миру фальши, лжи, предательства, подставы и зажили, как сыр в масле. А другие оказались потерянными в этом новом мире, в мире, в котором не нужна честность, порядочность, любовь к близким, искренность, правда. Семенов старался, как мог. Не сдавался, не уподоблялся ублюдкам, жил, как воспитывали. «Мы дети интеллигентных родителей». Это «чертово» воспитание не позволило заметить, как тихо, за его спиной проворачивались разные нехорошие делишки.
Семенов считал себя хорошим семьянином, стремился обустроить семейный очаг, сделать его надежным, крепким. Это заставило его уйти из государственного предприятия в бизнес. Товарищ по школе уговорил войти в дело, стать партнером. Небольшая сеть магазинчиков. Ткани и бижутерия. Крутился, как белка в колесе. Поставщики, командировки, банкеты, сделки. Налоги, налоги, налоги. Схемы ухода от налогов, разоблачения, следствия, взятки, закрытие дел. Нервы поистрепали прилично. И вот, к 43 годам животик, гипертония, тахикардия, пьянство.
А в это время детишки подрастали. Вот уже старшая дочь окончила школу, поступила в институт, сын отправился с гастролями юношеского оркестра в Европу. Когда это все случилось? А где я был в это время? Вроде, вот, все время тут, рядом. Каникулы, праздники, выходные. Шлеп! И уже никто не плачет, когда его ругает мама, и уже нет разорванных колготок на коленках, и уже нет писем для Деда Мороза на подоконнике, и на шкафу нет, и даже поговаривают, что и самого Деда Мороза нет, ну это уже слишком…
И бизнес начал накрываться. Просто пришли большие дяди и попросили продать им магазинчики, чтобы не мельтешили. Что-то такое Семенов читал у Маркса. Или нет. Но что-то у Маркса он читал. В переводе Ленина вроде, или нет. Что-то о слияниях и поглощениях. И Семенов бросил бизнес, почти подарил добрым дядям, как потом оказалось, родственникам местных органов.
Друзья помогли устроиться на хорошую интересную работу. Жизнь преобразилась, стала новой. Семенов каждый день, а порой, и ночь ощущал свою нужность этому делу. Его дергали на работу, не спрашивая, может он или нет. Дергали из отпуска. Дергали больного с температурой за сорок. А Семенов был счастлив. Человек на своем месте. Так он часто думал про себя и гордился этим.
Жена была все время рядом. Глубоко внутри Семенов чувствовал, что немного недооценивает ее, но где-то глубоко внутри. Она растила детей, она старалась сглаживать острые проблемы, вроде как оберегала Семенова. С женой бывало легко, с женой бывало очень трудно, но что-то их все время держало вместе, что-то не давало развалиться. Скорее всего, общие старания, может мудрость, может…. Двадцать лет совместной жизни пролетели, как один день. Не хотелось вспоминать плохое. Сейчас приходили в голову теплые, больше положительные воспоминания. «Вот дура. Ведь завтра спохватится, что не разобралась, вышвырнула, как котенка. А мне обидно. А в чем я виноват? В том, что бабке помог, а она ведьмой оказалась? Ой, хорошо, что я жене про девицу не рассказал, лишние волнения, а повода нет. Ну, выпил, ну закусил. Что ж, это три дня продолжалось? Может я стал карликом и у меня еще, и нос вырос, как в детской сказке? Или рога? Что?»
- Платформа Шереметьевская, следующая станция Лобня, - сообщила электричка.
- Спасибо, Дима! Пока. Увидимся еще, наверно!
- А куда ты денешься с нашей ветки, - улыбался здоровяк, помогая выбрасывать из тамбура на платформу семеновские вещи.
Часть 3. Знакомство
Было уже около двенадцати часов ночи, когда Семенов вкатил чемодан в дом. Пошарил по стене в поисках выключателя.
- Не надо, не включай свет, - раздался хриплый, вполне добродушный голос.
Семенов вздрогнул от неожиданности, но руку от выключателя отдернул. На диванчике сидел шишок, именно такое название сразу появилось в мозгах Семенова. Мужичок годам к шестидесяти, реденькие седенькие тонкие волосики открывали смуглую лысинку. Кожа на лице помята, небольшая щетинка, глаза голубые, добрые, и сизый нос небольшой картошкой. Одет он был в клетчатую рубашку с длинным рукавом и старенькие застиранные чуть рваные светло синие джинсы. На ногах были надеты домашние тапки со смятой пяткой с дыркой на большом пальце правой ноги. Общий вид производил впечатление крепко пьющего человека, который много знает, много умеет, готов дать добрый совет, обладает чувством юмора, и всю жизнь живет в этом доме.
На столе стояла початая бутылка водки и маленький лафитник. Пока Семенов невольно выдерживал паузу, которой позавидовал бы Станиславский, шишок встал с дивана, подошел к столу, плесканул себе из бутылки, залпом выпил, сильно запрокинув голову, проглотил с наслаждением на лице, и снова сел на диван.
- Ну проходи, чего стоишь, не стесняйся. Давай знакомиться. Тебя я очень хорошо знаю, ты Семенов, это твой дом. А я Борис Борисович, это мой дом тоже. Я здесь домовой вроде как. Ах да, извини, Яковоапостольский Борис Борисович, - домовой подошел к Семенову и протянул ему навстречу руку. – Хорошо, что ты один. Наконец-то свиделись. Хе-хе. Собачку не привез с собой? Жаль.
Борис Борисович снова подошел к столу и опять приложился к вкусному напитку.
Семенов как-то сразу протрезвел. Какой домовой? Что за шутки?
- Простите, на каком основании Вы находитесь в моем доме?
- Да ты что, Семенов, глухой? Я ж тебе по-русски сказал. На том основании, что это и мой дом тоже. Въезжаешь? Живу я здесь столько, сколько и ты. Просто ты меня никогда не замечал, не хотел замечать. Я до-мо-вой! За порядком слежу, и за хозяевами присматриваю. От всякой злой нечисти дом оберегаю. Семенов, приходи в себя, здравствуй, мой дорогой!
Борис Борисович снова принял крепкого. Было не понятно, как он ориентируется в темноте.
- А почему в темноте? Мы же у себя дома, - решил согласиться с этим бредом Семенов.
- Да, да, да, прости, сейчас все будет. Проходи пока, располагайся, - домовой зашаркал тапками по деревянному полу. Откуда-то появилась небольшая свечка на блюдечке. Борис Борисович чиркнул спичкой, и комната осветилась теплым светом. – Сейчас чайничек поставлю, садись к столу.
Семенов сел. Борис Борисович налил себе в лафитник и тут же выпил.
А-а, - Семенов задвигал хаотично руками, пытаясь показать, что ему тоже сейчас требуется выпить, чтобы привести мозги в порядок.
- Извини, тебе не предлагаю. Тут мало осталось. Двоим не хватит, - домовой подвинул бутылку поближе к себе. Затем, немного подумав, налил снова в лафитник, шлепнул, взял бутылку и убрал ее в холодильник, - это мне на утро. Все, устал, спать пора.
Борис Борисович встал из-за стола, подошел к дивану, лег, отвернулся к стене, свернулся калачиком, рукой нащупал плед, натянул его на себя.
- Семенов, свечку не забудь погасить, спокойной ночи, - и засопел.
Часть 4. Чудеса начинаются
Семенов проснулся в начале пятого. За окном занимался рассвет. День опять обещал быть аномально жарким. Потер глаза. Стали появляться воспоминания о вчерашнем дне. «Помог старушке донести сумки, жена выгнала из дома, уехал на дачу, электричка, домовой. Стоп! Какой домовой? Что за бомжи у меня дома?» Вскочил, как укушенный, рванул из спальни в гостиную. На диване никого не было. «Уф, не надо было в электричке столько пить. Все, трезвый образ жизни! Хула-хупа, геркулесовая каша по утрам, на ночь кефир».
Вдруг из санузла послышался звук убегающей по трубам воды, затем шарканье тапочек по кафелю, дверь в туалет открылась, и вышел довольный, с каплями воды на носу, Борис Борисович.
- Долго спишь, Семенов, - домовой то и дело подкашливал, как человек, курящий, - я уже часа два, как по хозяйству…
Семенов посмотрел вокруг. Никаких признаков работы по хозяйству замечено не было. Взгляд остановился на столе. На нем стояла початая бутылка с прозрачной жидкостью и маленький лафитник, как вчера вечером. Борис Борисович поймал взгляд Семенова и заторопился к столу.
- Тебе не предлагаю, тут мало, - шлеп, - повторялась ночная история, - да и на работу тебе пора.
- Почему Вы не боитесь, что я вызову милицию?
- А зачем нам милиция? У нас все в порядке пока, все живы, все вещи на месте.
Как успел заметить Семенов, действительно, в доме был порядок, оставленный женой. Вещи лежали по своим местам, грязи никакой не видно, даже на телевизоре не было пыли. Да и лишнего не было ничего. А человек живет, посторонний человек. Да что он тут делает?
- А ну-ка, вон из моего дома! – Семенов взял домового за шкирку, подтащил к прихожей, раскрыл настежь входную дверь и швырнул в открывшийся проем слабо сопротивляющееся тело. Тело вылетело, но как только пересекло порог дома, пропало из вида. Все равно, как бросать хлебный мякиш в молоко. Вот он в руке есть. Хлоп. И вот его уже нет, спрятался в толще молока. – Эй, ты где?
- Здесь я, ты чего толкаешься? – через порог из пустоты шагнула нога, потом в прихожей появилось все тело. – Дурак ты, Семенов! Я домовой. Меня нет без дома. Вот смотри, - Борис Борисович вытянул вперед руку, так, что она пересекла порог. Половина руки, которая оказалась снаружи, пропала. Мужичок вернул руку обратно, - понял?
Борис Борисович почесал сизый нос, широко раскрыл голубые глаза, глянул на Семенова.
- Иди на работу, - домовой подошел к столу и тяпнул из лафитника. Семенов стал замечать, что уровень жидкости в бутылке не менялся, а лафитник после опустошения снова оказывался наполненным. «А что, еще и этому удивляться? На работу, на работу, на любимую работу!»
У меня есть три желанья,
Нету рыбки золотой.
Пугачева А.Б.
Часть 5. Подарки ведьмы
Рабочий день только еще собирался заканчиваться, а Семенов уже мчался домой, прихватив по дороге всяких вкусных продуктов, надо же домового подкормить, и себе бутылку кефира. Мужчина слово держит!
Влетел в калитку, добежал до дома, ключ в замок.
- Борис Борисович!
- Ая, - тут же отозвался домовой. Но самого его Семенов не увидел.
- Да где Вы?
- Тут. Смотри, Семенов, чего я нашел сегодня у нас, - Борис Борисович вылез откуда-то из-под лестницы. В руках он держал книгу. Обычная старая книга. Черный бархатный, сильно потрепанный переплет, из-под которого выглядывали желтые затертые страницы с бледным размазанным текстом. Домовой рукой провел по обложке, смахивая пыль. Порыв ветра захлопнул приоткрытую дверь. Семенов, от неожиданно громкого звука, вздрогнул. Борис Борисович с книгой в руках подошел к столу.
- Борис Борисович, я вот Вам закуски принес. Что ж Вы так пьете, ничего не едите.
- А я под сухарик, - домовой, не сводя глаз с книги, достал из верхнего кармана рубашки маленький кусочек засушенного черного хлеба. Показал Семенову и убрал снова в карман, - ты посмотри, какая вещь!
Борис Борисович налил себе уже из известной нам посуды и выпил. Потер шершавые ладошки друг о друга, как перед серьезным делом. Прошелся по комнате немного нервно. Снова вернулся к столу. Открывать книгу он не торопился, тянул.
- Раритет какой-нибудь, старина, это вам не сериалы Донцовой. Я их, правда, прочитал уже все. А это интересно. Что же это такое? – Борис Борисович подбежал к одному окну, к другому. Как будто боялся чего-то. Семенов решил разрядить напряженную обстановку.
- А я отпуск взял на недельку. Буду дома. Познакомимся поближе. Мне помощник нужен. Небольшую стройку затеваю. Хочу погребок выкопать. Лишние руки не помешают.
Но домовой как будто и не слышал Семенова. Так его притягивала к себе находка.
- И что интересно, не было ее у тебя раньше, Семенов. Это я точно знаю, - шишок погладил себя по голове, как бы прилизывая волосики, - тут торопиться не надо, а то таких делов натворим.
- Да какие там дела? – Семенов подошел к столу и распахнул книгу.
Дом мгновенно погрузился в такую темноту, что у Семенова закружилась голова, и пропало ощущение пространства. Одновременно с этим из распахнутой книги что-то выпорхнуло и забилось в верхний угол комнаты, вспыхнув двумя красными огоньками. Порыв неизвестно откуда взявшегося ветра захлопнул книгу, из окон появился солнечный свет. Освещение восстановилось. Все произошло настолько быстро, что, вроде, зажмурил глаза и открыл их.
Семенов стоял около стола. Больше в доме никого не было.
- Борис Борисович! – тишина.
Семенов прошелся по дому. Дом был пуст.
Вечерело. Долгий летний день заканчивался. На смену палящему солнцу выходила огромная полная розоватая луна. Поселок стихал. Из настежь открытого окна чуть веяло приятной прохладой.
«Откуда он взялся? Куда он делся? Какой такой домовой? Что за детские сказки? Что за книга? Книга? А где она?»
- Да вот же она. Семенов, ты книгу ищешь? – На диване в полупрозрачном платье сидела уже знакомая Семенову женщина. То ли старушка, то ли молодушка. Да, это она его благодарила за помощь по доставке ее и сумок до дома. У нее на коленях лежала черная книга.
- Вы? Как Вы тут,…Что Вы тут делаете? А где Борис Борисович?
- Много, как много вопросов, Семенов. А домовому рядом со мной делать нечего. Я обещала тебя отблагодарить.
- Да какие благодарности, не стоит беспокоиться, я уже и забыл про это, - Семенов стоял, как дурак, перед этой дивой, не в силах включить мозги и ответить на простой вопрос: «что она тут делает?»
- А я не забыла. Ты можешь загадать три желания, как в сказке. Но у меня одно условие, мне снова нужна твоя помощь. Мне надо, чтобы ты сохранил эту книгу. Подержи у себя ее одну неделю. Никому ее не давай. Одно, только одно условие – книга должна быть всегда здесь. Только неделю! Ну вот, меня не ищи, я сама приду. Еще увидимся, - и девушка сначала стала прозрачной, как ее одежда, а потом и вовсе пропала. На том месте, где она сидела, лежала та самая книга.
Семенов посмотрел по сторонам. Вдруг женщина снова появилась на диване.
- Да, забыла сказать, Семенов, одно твое желание я уже выполнила. Помнишь, водка и манты? Ха-ха-ха-ха… - и снова исчезла.
«Да, вот бабы, все одинаковые! Однако, на что тратятся драгоценные желания! Это ж надо, вот, болван!»
Из-под дивана вынырнул рваный клетчатый тапок, затем диван немного задвигался и показался Борис Борисович. Он поднялся с пола, мелкими шажками подбежал к холодильнику, извлек из двери заветную поллитровку, плесканул в лафитник, оказавшийся у него в руке, не проронив ни слова, выпил, убрал бутылку в холодильник, и испуганно посмотрел на Семенова.
- Ты что, знаком с ней? – Борис Борисович кивнул на то место, где только что сидела ведьма.
- Да, помог ей сумки до дома донести.
- Семенов, а ты знаешь, что ты помог ведьме? И сейчас ты должен помогать ведьме! Теперь понятно, что это за книга!
Семенов взял книгу в руки. На обложке крупными старинными буквами было написано: «Великий гримуар». «Бред, ну полный бред!» Семенов бросил книгу на диван.
- Семенов, это великая книга чародеев, в общем, мракобесие. Каждая из этих книг своим присутствием удерживает баланс сил, и в то же время позволяет демонам находиться в области ее обхвата. Как правило, к каждой черной книге приставлен охранник. Он следит, чтобы книга не покидала пределы отведенной ей области на земле. Вот смотри, - и Борис Борисович развернул на столе карту Подмосковья. Затем он протянул руку с большому кусту, сидящему в горшке на подоконнике, оторвал от него тоненькую веточку.
- Вот смотри, - Борис Борисович веточкой, как указкой обвел круг на карте, - Вот это примерная зона влияния этой книги.
Семенов не очень хорошо ориентировался по карте, но ему удалось понять, что книга покрывает район, захватывающий край самого города Долгопрудный, далее Хлебниково, далее Шереметьевский поселок, Шереметьевский лес, доходит краем до города Лобня.
- А что она про желания говорила? – Борис Борисович заинтересованно смотрел на Семенова, наливая себе в лафитник водку.
- Ладно, давай спать. Утром разберемся.
Часть № 6.
Бог хранит всё
Почтовая кибитка, запряженная тройкой лошадей, мчалась по Дмитровскому тракту. Бубенцы весело звенели, извещая всех о приближении. Петровский рожок так и не прижился. Шел 1833 год. В кибитке ехал вновь испеченный флигель-адъютант Дмитрий Николаевич Шереметев. Да, да, тот самый Шереметев, сын Николая Петровича Шереметева и Прасковьи Ивановны Жемчуговой. Тот самый Шереметев, правнук сподвижника Петра Великого Бориса Петровича Шереметева, полководца, дипломата. Дмитрий Николаевич направлялся с величайшим тайным поручением императора Александра в Дмитров. Кроме этого, более ничего про свою миссию он сказать не мог. Рядом с ним лежал секретный пакет - довольно толстый конверт, залитый сургучом.
Молодой тридцатилетний человек был полон сил и желаний приносить пользу России. Еще совсем недавно в 1820 году он высказал Александру I, что "имеет усердное желание не только охранять во всей неприкосновенности памятник человеколюбия, родителем его воздвигнутый, Странноприимный Дом в Москве, но и усугубить благотворительность заведения сего на пользу общую". А пятью годами позже, зимой 1825 года в составе Кавалергардского полка, ему довелось подавлять мятеж на Сенатской площади. Эти картинки своей небольшой еще пока биографии всплывали в голове графа. А между тем, он трясся в кибитке и уже почти засыпал под звон бубенцов, когда повозка остановилась.
- Что такое? – граф выглянул в окошко.
- Коней менять будем, Ваше благородие, - ямщик лихо спрыгнул с облучка.
- Что за местность? Где мы?
- Деревня Хлебниково.
«Хлебниково, Хлебниково. Все верно. Это же наши земли. Вон там эта деревня, дальше пошли наши леса» Дмитрий Николаевич вырос почти сиротой. Мать его, бывшая крепостная актриса Прасковья Ивановна, умерла, когда Диме не было и года, через шесть лет умер его отец. Жизнь и владения помогали изучать чужие люди, назначенные самим императором.
- Пойду, пройдусь, - Дмитрий Николаевич неспешно устремился вперед по осенней дороге. Секретный пакет был при нем.
Октябрь стоял теплый и сухой. Слева и справа лес – буйство красок. Зеленый, белый, желтый, оранжевый, красный, багровый. Вся палитра! Листики шуршат под ногами – симфония! «Хлебниково, Хлебниково, интересное название. Мог никогда и не узнать». Близился вечер. Небо ясное, воздух прозрачный. Становилось прохладно. «Наверно, мороз будет». Солнце уже коснулось макушек берез.
Справа от тракта небольшая тропинка устремлялась вглубь леса. Сквозь деревья что-то блеснуло. Граф оглянулся по сторонам. «Надо бы вернуться. Пожалуй, заночуем здесь. Уже темнеет. А завтра будем в Дмитрове». Вдруг, опять что-то вспыхнуло и погасло между деревьями справа от дороги. Дмитрий опять обернулся. Никого. «Надо возвращаться. Из-за поворота уже и Яма не видно». Шереметев развернулся и пошел обратно.
- Простите, граф, Вы что-то обронили! – неожиданно раздался голос сзади. Дмитрий Николаевич остановился и посмотрел назад.
Посередине дороги стоял довольно странный человек. Не то, чтобы он был с какими-то изъянами, нет. Он был высок, под два метра росту. Он был худощав. А что же было в нем не то? А вот что! Одет он был как-то странно. Да и манера держаться была необычна. Может иностранец? Мужчина был одет в грубую робу цвета хаки, такого же колора штаны. Обувь кожаная, высокая, на шнурке, металлом блестящим по краю оббитая. На голове странная шапка с козырьком, все из черной кожи. Сам человек был с усами, на подбородке и щеках большая щетина, волосы на голове у висков бриты, сверху длинные, спускающиеся на спину косичкой. Человек держал в руке дымящуюся папиросу.
- Вы, граф, что-то обронили. Вон там, извольте посмотреть, - и незнакомец ткнул пальцем в сторону от дороги.
Шереметев подошел поближе и увидел между деревьями очень знакомый конверт, залитый сургучом. Развел руки. «А где мой пакет? А это он и есть? Когда я его выронил?»
- Благодарю покорно, - флигель-адъютант подобрал пакет, поклонился головой, развернулся, и собирался было уйти.
- Постойте, граф. Не могу Вам всего рассказывать, не имею права. Но хочу Вам сделать приятное. Хотите знать, что Вас ждет на жизненном пути?
Довольно странное предложение от совершенно незнакомого человека, да еще посреди дороги, в сумерках…
Но что-то успокоило Дмитрия Николаевича, что-то заставило его не волноваться и поддаться обаянию собеседника.
- Что ж, извольте. Вы по руке гадаете или на картах?
- Помилуйте, я не гадаю. Гадают неучи, необразованные люди. Я говорю правду!
Шереметев улыбнулся. Приготовился слушать.
- Сейчас Вы флигель-адъютант, через год станете ротмистром. Через пять лет Вы уйдете на гражданскую службу, станете коллежским советником в Министерстве Внутренних Дел, потом камергером. Да, в тот же год женитесь на дочери Вашего дальнего родственника на Анне Сергеевне Шереметевой и будет у Вас с ней двое детишек. А в 1857 году у Вас в гостях в Останкино император Александр II подпишет указ об отмене крепостного права. Продолжать?
- Извольте, очень любопытно, - информация позабавили молодого графа.
- Станете Вы гофмейстером Высочайшего двора, попечителем Странноприимного дома в Москве, известным благотворителем. Но самое загадочное и трагичное произойдет летом 1849 года. В Вашей усадьбе Кусково Вашей жене за обедом подадут тарелку бульона. Лишь немного попробовав его, она через три часа умрет.
- Ну все, прекратите! Довольно! До этого было забавно, а это уже слишком, - граф разозлился.
Между тем, уже совсем стемнело. А за разговором, они незаметно подошли к постоялому двору.
- Благодарю, Вас, милейший, простите, не знаю Вашего имени, за компанию.
- Ах, да, разрешите представиться, Дмитрий Заславский, по купеческим делам из Дмитрова. Вы, граф, даже представить не можете, как меня сегодня выручили.
- Да, помилуйте, что ж такого я для Вас сделал? В вымыслах Ваших поучаствовал? Так за это не стоит благодарностей. Батюшка мой большой театрал был, а, я вот, не люблю этого театрального ничего. И актеров как-то не очень…
- Не могу всего сказать. Прощайте, граф, берегите пакет! – незнакомец шагнул с дороги в темноту леса и пропал.
На следующий день флигель-адъютант прибыл в Дмитров. Каково же было его удивление, когда ни дома, ни улицы, обозначенной в адресе для доставки секретного пакета, в городе не нашлось. Такого адреса просто не существовало.
Мало того, доставив письмо обратно в Канцелярию, Шереметев не нашел никого, кто что-либо знал об этом пакете, не было ответа на вопрос и о самом поручении. А каково же было его удивление, когда сам пакет оказался пуст.
Граф, крайне смущенный, находящийся в полной растерянности, отправился домой в Санкт-Петербург. По дороге он вспоминал странную встречу у деревни Хлебниково с не менее странным человеком. Но самое удивительное началось тогда, когда все предсказания странного человека начали сбываться.
***
Шагнув в темноту леса, Заславский в три шага вышел на небольшую полянку, луна освещала несколько метров земли, свободной от растительности.
- Все прошло спокойно? – из-под земли проявилась женщина в полупрозрачном платье. Она и сама была полупрозрачна.
- Да, княгиня, книга у меня. Она не покинула границ наших влияний, - и Заславский подставил ладони под свет луны. На руках проявилась знакомая нам книга. Черный бархатный переплет, старые желтые страницы. – Книга останется здесь. Я не дам нарушить равновесие сил.
Часть 7. Первое сражение.
«Два желания. Маловато. Это мешает сделать правильный выбор». Семенов сидел за столом с чашкой чая. Завтрак подходил к концу. Борис Борисович подлил себе чайку в чашку, сбегал к холодильнику и снова уселся рядом.
- А с другой стороны, а какие у меня есть желания? Может список написать.
- Семенов, тебе не о желаниях думать надо. Надо думать, как книгу удерживать будем.
- А что, ей угрожает опасность? Никто же не знает, что она у меня.
- Да ты что, Семенов? Да…
В это время, перебивая Бориса Борисовича, зазвонил мобильный телефон.
- Алло, Семенов, ты на даче? Я сейчас зайду к тебе. – Марат говорил тоном, который не предполагал возражений.
- Нет, Марат, я не могу, я сейчас буду погреб копать, времени нет, - это все было сказано Семеновым в молчащую трубку. Марат давно прервал связь.
Через минуту в калитку забарабанили. Семенов пошел открывать, а когда вместе с Маратом вернулся в гостиную, Бориса Борисовича за столом не было. «Да что он, как Карлсон! От кого тут прятаться?»
- Семенов, давай быстро стаканы, а то сейчас моя спохватится, выпить не даст. Смотри, я все принес.
Семенов поставил на стол рюмки. Марат достал из пакета маленькие беляши – перемячи.
- Я делаю их сам. Нужна баранина на фарш и лук. Надо все рубить ножом, никаких мясорубок. Наливай.
Не прошло и получаса, как бутылка закончилась.
- Я когда молодой еще был, мясником работал. Со смены домой в Апрелевку на электричке ездил. Лавки деревянные еще были, а сейчас дерматин натянут. Каждый раз цыгане в вагон садились. Занимали две лавки, три места и три места напротив друг друга. Одно место пустым оставляли. Газетку на него расстилали. На газетку селедочку раскладывали, резали ее, луком посыпали. Наливали в стеклянные стаканчики водку, пили и селедочкой закусывали. А я слюной давился. Так и хотелось дать им рубль, и селедочки кусочек у них съесть. Очень аппетитно выглядело это.
После второй бутылки стало ясно, что сегодня Семенов погреб копать не пойдет.
- Ты должен замесить тесто дрожжевое, для него мука, молоко, дрожжи, - Марат смотрел широко открытыми глазами на собутыльника.
- Яйца забыл, - неожиданно за столом появился третий.
- Семенов, это кто у тебя?
- Это Борис Борисович, д…д…
- Друг я Семенова, помочь ему приехал, - перебил Борис Борисович.
Трое пьяниц посмотрели друг на друга.
Марат достал третью бутылку, разлил по рюмкам, вдруг резко уронил голову подбородком на грудь, и засопел.
- Что это с ним? – спросил Борис Борисович с безразличием в голосе.
- Удивительная особенность, он, когда много выпьет, может отключаться. Это он заснул, через десять минут проснется абсолютно трезвый и опять, хоть по - новой пить может.
В это время Марат перестал сопеть и сквозь сон совершенно отчетливо произнес.
- Отдай, отдай мне книгу, Семенов, по-хорошему прошу! – и тут же поднял голову, открыл глаза, посмотрел вокруг.
Семенов и Борис Борисович недоуменно смотрели на Марата.
Пауза тянулась минут пять. После чего, Марат чуть пьяным голосом спросил.
- Семенов, а у тебе почитать нет ничего? Я же к тебе за книжкой пришел!
- За какой книжкой, Марат? Что ты хочешь?
- Подожди, давай выпьем, я сформулирую, - выпили.
- Ну, формулируй. Кто тебя ко мне послал?
Но глаза у Марата закатились, он заболтал головой, что-то замычал, но ни единого слова разобрать было нельзя.
- Да чего ты так переживаешь, Семенов. Проспится твой сосед, и спросим, что он нам тут за пургу гнал.
Марат рухнул головой на стол и захрапел.
«Да. Ну и дела! Так мне еще эту книгу оберегать придется! Ну зачем мне эти приключения? А вдруг и правда, Марат хочет какую-нибудь книгу взять просто почитать. Разве не может такого быть? Нет, не может. Когда ему книжки читать? Он в огороде или на работе. Наверно, злые силы залезли в Марата и под его личиной хитростью хотят у меня книгу забрать!» Если бы Семенов записал эти свои мысли на бумаге, а наутро трезвым прочитал, ему бы стало очень стыдно за то, что так нажрался накануне.
В это время Марат яростно замахал руками, как бы отрицая мысль, пришедшую в голову Семенова.
- Это не я, это он. Это он. Нет. Я это не я. Прости, Семенов! – четко, не раскрывая глаз и не поднимая голову со стола, произнес Марат.
- Его пытали, потом зомбировали.
- Или водка была не свежая сегодня. Борис Борисович, давай-ка его отнесем домой, - Семенов, сам еле стоящий на ногах, поднял Марата под мышки, и поволок к выходу.
Перевалив соседа через забор, Семенов вернулся в дом и лег спать.
Марат пролежал у забора двадцать минут. После он с трудом поднялся и двинулся в сторону своего дома. Дойдя до двери, он рукой облокотился о косяк, на стену дома упала пьяная тень. Затем тень отделилась от стены и отошла в сторону. Марат так и остался стоять у двери, держась за косяк. Совершенно один. Временно без своей тени.
Тень же приняла объемную форму и видоизменилась. Теперь за спиной Марата стоял высокий человек, одетый в белый костюм, белые туфли. Он оставил Марата у двери, и двинулся в сторону Семеновского дома, пройдя сквозь забор. До дома оставалось метров десять, когда перед неизвестным вырос, как будто из-под земли такой же высокий человек. Одет он был в черный костюм.
У противников откуда-то в руках появились большие длинные мечи. Блеснула сталь. Началось сражение. В пыли, в клочьях разлетающейся под ногами земли мелькали руки, ноги, звенело оружие. Вот уже бойцы оказались верхом на лошадях, в латах, в шлемах. Вот уже храп лошадей, лязг металла, брызги крови и пота заполнили весь участок перед домом.
Однако, ни Семенов, ни Борис Борисович, ничего этого не слышали и не видели. Для них не было этого боя. Семенов сидел на диване и о чем-то думал. Борис Борисович пил чай. Да, вроде это был чай.
Между тем, сражение с земли переместилось вверх. Двое бьющихся всадников, белый и черный, поднимались все выше и выше над дачными участками, над лесом, над поселком…. Вот уже их вообще не стало видно. Звуки стихли. Природа замерла в ожидании катаклизмы.
Еще минута и грянул такой гром, что стекла задрожали в окнах. Гроза гремела целый час, ветер гнул деревья до земли. Пыль клубами носилась по улицам поселка. Затем пошел дождь, точнее сверху начали выливать воду. Ливень был настолько сильным, что размывал грунт. Стихия бушевала всего минут пятнадцать. Потом дождь прекратился, ветер стих, небо очистилось от облаков, снова засияло солнце.
Где-то там высоко в небе разлетелись в разные стороны два всадника белый и черный. Но этого никто видеть не мог.
Марат оторвался от дверной ручки, встал прямо и посмотрел по сторонам. Все время, пока бушевала стихия, он, как памятник стоял у дома, наклонившись вперед. Теперь же глаза прояснились, усы разгладились. Тень была там, где и должна быть по всем законам физики, рядом с хозяином, на стене. Марат смахнул воду с лысой головы, потер ладони и глянул в сторону соседнего дома.
- Семенов, пить будешь?
Часть 8. Все в наших руках.
И эти руки, руки молодые
Руками золотыми назовут…
В. Захаров, М. Исаковский
Гимн трудовых резервов
Проснулся Семенов в 5 часов утра. Голова болела. Было стыдно, за то, что пропил весь предыдущий день с соседом. А ведь намечал погреб выкопать! «Да. Буду работать сегодня весь день. За день яму вырою. Завтра навесом, глиной и дерном обложу. Потом дверь навешу. Да, к концу недели должен управиться!»
Семенов, не раздумывая больше ни минуты, выбежал на участок, вылил на себя ведро колодезной воды, взял в руки лопату и начал копать.
Солнышко поднималось все выше, нагревая воздух. Немного начала кружиться голова. Работа шла очень тяжело. Дерн поддавался с большим трудом. Земля была сухая и твердая, как камень. Так прошел примерно час. Семенов отбросил лопату и посмотрел на руки. Кожа с мозолей сбилась, и раны стали кровоточить.
-Эх, мне бы руки из мрамора! – громко, с куражом прокричал Семенов, размахивая руками, как крыльями.
В это время из окна дома выглянул Борис Борисович.
- Семенов, ты на чердаке когда был последний раз?
- А чего мне там делать? Пыль нюхать?
- А что у тебя в большом деревянном ящике? Тяжелое такое! Я еле спустил вниз.
- Да не было у меня там никакого ящика! – Семенов вошел в дом.
Посередине гостиной на полу стоял ящик, сколоченный из больших березовых досок, достаточно плотно прилегающих друг к другу. Было видно, что лет этому ящику очень много. Но, очевидно, условия хранения были идеальными. Дощечки были одна к одной, только потемневшие.
Рядом с ящиком с маленьким ломиком в руках стоял Борис Борисович.
- Надеюсь, не гранаты ты тут хранишь, - домовой поддел крышку, запищали гвозди и верхние доски начали приподниматься.
Борис Борисович рукой подхватил и откинул их в сторону. Внутри ящик был заполнен стружкой.
- Семенов, что там у тебя?
- Сейчас посмотрим, - Семенов отбросил верхний слой стружки в сторону.
В ящике лежали руки. Левая от плеча и правая почти от локтя.
Это были из белого мрамора женские руки вполне человеческих пропорций.
- Семенов, откуда у тебя это?
- А чье это?
Зазвонил мобильный телефон.
- Ваше второе желание исполнено. Теперь эти руки из белого мрамора Ваши, - произнес в трубку приятный женский голос.
- А что мне с ними делать? – Семенов даже не стал интересоваться, кто звонит.
- Что хотите. Они бесценны! – в трубке послышались короткие гудки.
Борис Борисович вытащил левую руку из ящика.
- Можно немного постараться, молоточком постучать и превратить эти руки в мраморную крошку. Очень красиво будет под горшок с цветком посыпать или в аквариум, например, - рассуждал домовой. – А правой рукой можно землю рыхлить или осенью листики из-под кустиков сгребать.
- Ага, а еще можно к этим рукам скульптуру прилепить! – раздраженно сказал Семенов.
- Какую скульптуру? – серьезно произнес домовой.
Борис Борисович порылся рукой в стружках, пошарил по дну ящика, и вытащил аккуратный клочок бумаги. На нем было написано: «Milos».
- Что-то знакомое…
- Семенов, это все от того, что ты много пьешь и мало читаешь книжек. Вот слушай, – и Борис Борисович начал рассказывать.
«В 1820 году на греческом острове Милос один крестьянин откопал случайно скульптуру девушки, высеченную из белого мрамора. Этой девушкой при более детальном рассмотрении оказалась античная богиня Афродита Книдская (Венус Пуника, Венера стыдливая). Крестьянин решил продать свою находку и до поры до времени спрятал ее в загоне для коз. Там ее и увидел молодой французский офицер, путешественник Дюмон-Дюрвиль. Француз сразу оценил этот шедевр, но крестьянин запросил слишком высокую цену за скульптуру. Таких денег с собой не было. Но Дюмон-Дюрвиль понимал всю ценность этого изваяния и уговорил крестьянина никому не продавать Венеру, а дождаться его с деньгами.
Возвратившись через некоторое время в Милос с обозначенной суммой, француз узнал, что статуя уже продана какому-то турку и лежит сейчас в ящике, дожидается нового хозяина. Дюмон-Дюрвиль за огромную взятку перекупает скульптуру и, положив богиню из ящика на носилки с помощью подручных, устремляется в порт, где его уже ждет корабль, чтобы уплыть во Францию.
Турки сразу хватились пропажи и кинулись в погоню. В порту завязалось небольшое сражение. Венера несколько раз переходила от французов к туркам. Наконец, французам удалось отбить скульптуру и отплыть от причала. Однако, в ходе сражения руки богини были отколоты и оставлены где-то в порту. И по сей день эти руки не видел никто. И никто не знает, где они находятся».
Так закончил свой рассказ Борис Борисович, хлопнул рюмашку и присел на диван.
- Похоже, есть люди, которые теперь знают, где эти руки, - философски изрек Семенов. – «Янаки, Ставраки и папа Сатырос, а ветер, как гикнет…», - пропел Семенов.
«Ведьма, домовой, черная книга, теперь еще и руки Венеры!. За что мне это все? Я же прекрасно понимаю, что этого всего не может быть! Я реалист, а не сумасшедший! Но каково вышло второе желание! О -хо! Да я просто счастливчик! С помощью первого желания я выпил и вкусно закусил, теперь обзавелся руками. Только бы никому не рассказать по пьяни об этом дурдоме. Я так интересно распоряжаюсь желаниями, как человек не нуждающийся ни в чем. Только бы жена ничего не узнала. Убьет! Так, ну ладно. Надо грамотно воспользоваться руками».
Утром Семенов заколотил ящик с руками Венеры Милосской, наклеил бумажку с надписью: «В Министерство Культуры», погрузил на тачку и отвез в Хлебниково на почту. Очень грамотно.
***
«… 2011 года. Вы слушаете Бизнес-FM». Семенов проснулся от голоса диктора.
«…по мнению ученых, скульптура выполнена в середине второго века до н.э. Но как, и в какой момент статуя утратила руки - до сих пор загадка. Нынешний владелец нашел их на чердаке собственного дома, которым его семья владеет уже боле трех веков. Несколько месяцев назад он решил разобрать чердак, заваленный разным хламом, и в дальнем углу, в пыльной коробке с удивлением обнаружил руки из мрамора, явно очень древние.
Главный эксперт аукционного дома "Ля Трап" Шарль Боне рассказал BusinessFM, что при первом же взгляде на руки был поражен мастерством их исполнения. Но когда он позвонил в Лувр, чтобы договориться об экспертизе, его приняли за шутника или сумасшедшего. Несмотря на это он приехал в Париж, и убедил сотрудников музея приложить руки к древней статуе. И оказалось, что они идеально подходят.
На торги руки выставляются двумя лотами. Правая рука, которой богиня поддерживает спадающие одежды, - оценена в 500-700 тысяч евро. Левая рука, в которой Венера держит яблоко, от 800 тысяч до 1 миллиона. Как только аукционный дом публично выставил находку, о намерении торговаться за руки заявили несколько европейских и американских музеев, и один частный коллекционер с Ближнего Востока».
Часть № 9. Глубокая выемка
Мысли о том, чтобы соединить великую русскую реку Волгу и реку Москва, были еще при царе Алексее Михайловиче. Но только мыслями все и закончилось. Петр Первый пошел чуть дальше. Он сделал свой маленький шажок к этой идее. При нем был разработан проект канала. Ставилась задача облегчить транспортировку груза с Волги через Москву на север. Планировалось исключить сухопутные участки пути. Когда проект был готов и Петр Алексеевич ознакомился со сметой, сказал лишь одно слово: «Однако!». И про канал пришлось забыть.
В следующий раз к проекту канала вернулись в 1825 году при Николае I. Копали канал солдаты императорской армии. Закончили строительство в 1850 году. Но к этому времени уже запустили первое железнодорожное сообщение между Питером и Москвой, и оказалось, что железной дорогой грузы перевозить гораздо дешевле, чем по воде. Про канал забыли. Постепенно он приходил в упадок и через 10 лет в 1860 году его закрыли официально.
Вспомнили о канале, когда москвичи в начале XX века чуть не выпили всю воду из Москвы-реки. Но началась I мировая война, за ней гражданская, и про строительство канала забыли. Не до питья было.
К началу 30-х годов большевики настолько окрепли, что могли не только всю воду выпить из Москвы-реки, но и начать претворение в жизнь грандиозного по своим масштабам проекта. Летом 1932 года начались изыскательские и проектировочные работы. А осенью уже нагнали заключенных со всей страны. Кирками, лопатами, потом, кровью копали рабочие канал. Смертность была необычайная. Трупы сбрасывали в большие ямы один на другого, и засыпали землей. Не зря говорят, что дно канала имени Москвы выстелено костями человеческими.
Два года только лопаты и носилки. Вот и все технические средства. И только в 1934 году на стройке появился первый экскаватор. Кстати, к 1936 году на канале работало 200 экскаваторов. Ни на одной стройке мира не было столько техники, как на строительстве канала Москва-Волга, как его вначале называли. Открытие канала было в 1937 году. Протяженность его составила 128 километров. Он и сейчас является важнейшей водной артерией, делающей Москву портом пяти морей и являющийся главным поставщиком воды для столицы России.
Но вернемся в 1934 год. Село Хлебниково. Да, да, уже хорошо известное нам, то самое Хлебниково. 12 часов дня, погода стоит слякотная, под ногами грязь, лужи. Сверху сыпит морось. То ли дождь, то ли туман плачет. Около колодца на улице стоит грудастая женщина лет двадцати семи. На голове платок, из-под платка выглядывает прядь ярко-рыжих мелких кудряшек, на носу веснушки. Стоит и лыбится на бегущего к ней незнакомого мужчину в рабочем комбинезоне, в кепке.
- Здрасьте, мне бы водички. Тороплюсь очень. Гоним важную технику на стройку, десять экскаваторов. Мы первые! – доложил он селянке.
- Издалека гоните-то?
- Так с города Коврова Владимирской губернии. Состав с платформами на станции стоит. Далеко стройка отсюда? – мужчине на вид было лет тридцать.
- Считай, доехал уже, - женщина протянула дядьке ведро.
Рабочий жадно стал глотать воду, проливая через край.
- Меня Никита зовут. Рябцев. Буду у вас здесь на экскаваторе работать.
- А меня Санька Дроздова. Я вон в том доме живу. Заходи на огонек.
- Обязательно зайду, спасибо, Александра - и Никита Рябцев, житель города Коврова, рабочий Ковровского экскаваторного завода, командированный на строительство канала для обучения, побежал обратно к станции.
***
Прошла неделя, как первые экскаваторы начали копать грунт на дне будущего канала. Никита Рябцев с учеником, парнишка лет восемнадцати, худой, как чехонь, на солнце ребра сквозь кожу видны, работал с шести утра. Вагонетки подкатывали четко под ковш, работа шла слаженно. «Еще пару дней и можно ученика одного оставлять на экскаваторе» - думал Никита, когда при высыпании очередной порции земли из ковша в вагонетку, что-то среди грунта сверкнуло. А может, небольшой огонь, низенькое пламя пробилось сквозь черноту. Никита остановил машину, выпрыгнул из кабины.
- Олег, иди сюда, - позвал он ученика.
Олег Афонин, тот самый чахоточный заключенный, следом за Никитой подошел к вагонетке.
- Эй, чего работу остановили? – конвоир, стоявший на высоком берегу, наклонился чуть вперед, вглядываясь в лица рабочих.
Никита разгреб руками землю, и на поверхности показалась книга. Черный бархатный переплет, желтые разбухшие страницы, непонятные ярко-красные буквы.
- А ну, дай сюда! – конвоир уже бежал вниз с винтовкой наперевес.
Он растолкал рабочих, вырвал из рук Никиты книгу. Провел рукой по обложке, очищая от грязи.
- На курево пойдет. Буржуйская книжонка, - с этими словами конвоир раскрыл книгу.
Из середины ее, как пар из-под крышки кастрюли, вырвалось облако, сгусток тумана, совсем небольшое. Оно начало подниматься вверх, увеличиваясь в размерах. Несильный ветерок отнес облако чуть в сторону от места событий, оно пролетело еще метров пятьсот и зависло над каналом, где, как муравьи копошились заключенные.
Лопаты, тачки, земля, босые ноги. К слову сказать, приезжал как-то на стройку эту сам товарищ Сталин. Походил вдоль бережка, посмотрел. И вдруг, увидел, что заключенные без обуви работают. Кто тряпки себе на ноги намотал, а кто прямо босиком ходит по грязной холодной жиже. Задал Сталин вопрос сопровождающим его начальникам строительства, почему люди без обуви. Замямлил что-то начальник участка, да начальник снабжения, что, мол, не поспевает обувь прибыть.
- Расстрелять!
Тут же при вожде отвели в сторонку начальника участка, начальника по снабжению и еще кого-то, теперь уже не важно, и расстреляли.
Вот такая стройка. А сейчас?
А облако уже высоко поднялось, почернело. И вдруг, как брызнет дождем. Секунда и все прошло. Несколько сотен заключенных попали под этот душ. Спины рабочих как-то одновременно напряглись, тела вздрогнули. Впуская внутрь бесов. Никто из охраны и внимания не обратил, как исказились в гневе лица сразу трехсот дмитровлаговцев, намоченных колдовским облаком, которое вмиг растворилось в атмосфере.
А в это же самое время к конвойному подошел красный командир Рачинский Валерий Николаевич.
- Дай сюда, грамотей, все бы вам на папироски порвать, - Валерий Николаевич захлопнул книгу, - Всем работать!
- А ну, чего встали? Давай, расходись по местам! – стал пинать прикладом конвойный.
Не прошло и пяти минут, как работа продолжилась.
А Валерий Николаевич сунул книжку под мышку, взобрался на взгорочек и присел под березкой поразглядывать картинки. Он раскрыл книгу, и из нее вверх на березу шарахнулось что-то небольшое, то ли летучая мышь, то ли птичка мелкая. Забилось в густые ветки и оттуда сверкнуло двумя красными лучиками по берегу, по будущему каналу, по красному командиру.
Эх, не надо бы бесов выпускать!
Валерий Николаевич от неожиданности отбросил книжку в сторону. Она захлопнулась.
«Отнесу - ка я ее в НКВД к товарищу Зубареву. Пусть он разбирается, что с ней делать». И Валерий Николаевич двинулся к селу, где располагался штаб командования лагерного объединения ГУЛАГаОГПУ—НКВД — Дмитровлага.
Вечерело. Оставалось пройти небольшим лесочком и выйти к станции, когда вдруг перед Рачинским из ствола дерева вышел высокий странный человек.
- Что несем? – спросил незнакомец.
Валерий Николаевич потянулся рукой к кобуре.
- Это не твое. Чужое брать нехорошо! – и незнакомец вытащил из рукава молоток, да, обыкновенный молоток, которым гвозди забивают, и ударил Рачинского прямо в лоб.
Кровь маленьким фонтанчиком брызнула из-под молотка. Валерий Николаевич бросил книгу и кинулся бежать.
- Незнакомец поднял «Великий гримуар», так было написано на обложке, и ушел в ствол ближайшей березы.
Нападение на красного командира не должно было пройти незамеченным, если бы не другое более важное событие, случившееся этой ночью.
Ближе к полуночи триста заключенных пустились в бега. Не было понятно, как смогли 300 человек сговориться. Не было понятно, откуда взялись силы. Дождичек дневной им силы дал? Мистика.
300 политических заключенных, свезенных со всей страны, 300 «спартанцев» бежали молча в темноте по дороге в сторону Лобни. На что они рассчитывали? 300 голодных, больных, уставших, обезумевших от горя, от безысходности бытия. 300 непокорных.
Догнали быстро, за деревней Капустино, это километра три от лагеря. Все 300 человек там в лесочке и остались. Порубили, как капусту, всех. Прикладами дробили черепа, саблями кроили человеческую плоть, по костям, по глазам. Прикладами же добивали тех, кто не умер сразу. 300 кому-то любимых, дорогих. Тех, кого ждали и продолжают ждать матери, сестры, дети. За то, что осмелились. Да а кто они такие – зэки.
***
Никита Рябцев и Сашенька Дроздова прогуливались по поселку.
- Уезжаю я завтра, Шурочка. Домой. Кончилась командировка.
- Писать-то будешь? Ты уж вспоминай…
- Слышь, Шур, сегодня на моих глазах один рабочий сверху сорвался с тачкой и кубарем вниз. А внизу бетон заливали в опалубку. Так он прямо с тачкой в опалубку. Его живого бетоном залили. Говорят, нельзя было заливку останавливать. Технология такая. Да, не забудешь…
Часть 10. Властелин мира.
А вчера в 19:08 у Козлова поехала крыша,
А сегодня в 12:08 крыша встала на место сама.
Леонид Сергеев
Семенов проснулся в холодном поту. Вернее, он не спал всю ночь. И лишь чуть прикрыл глаза уже утром, как тут же проснулся. Провалился в сон секунд на семнадцать.
Но за это очень небольшое время он успел пережить такое!
Но что еще более интересно, он стал ощущать в себе странные необычные способности, о которых раньше и не задумывался. Но об этом позже. Сейчас же, сидя на кровати, он вспоминал семнадцатисекундный сон…
***
Выплывают расписные Стеньки Разина челны!
Скорее всего, это было утро. Скорее всего дело было на корабле. Скорее всего Семенов запрокидывал уже вторую чарку, сидя в обнимку с кудрявым усатым, одетым в дорогие одежды, человеком.
- Степан Тимофеевич, хорошо погуляли, может воротимся? Может к берегу? – обратился какой-то бравый молодец к семеновскому собутыльнику.
«Степан Тимофеевич?» - подумал Семенов, «Да это ж я с Разиным обнимаюсь!»
- Да погоди ты! – Разин отмахнулся от говорившего с ним человека, - Семенов, смотри, красота, какая! Какие просторы! Какая вода! Выпей, брат, со мной! – Разин протянул Семенову наполненную чарку.
«Это я так запросто с Разиным Степаном Тимофеевичем? Вроде его четвертовали давно» - мысли бегали в гудящей от спиртного голове Семенова.
Семенову вспомнился Путин Дмитрий Анатольевич. «Чем-то они похожи с Разиным. Не могу понять, чем». Выпили.
- Эх, брат, Семенов! Посмотри, какая баба с нами! Княжна персидская! Красотища! Люба она мне! Давай за бабу мою выпьем! Семенов, люблю тебя, чертяка! – выпили.
- Смотри, Семенов, как я люблю ее, - с этими словами Степан Тимофеевич Разин подхватывает княжну на руки, становится у борта судна, вытягивает руки вперед.
- Гляди, гляди, княжна, какая река, какая силища! – небольшая волна ударяет в борт, Разин качнулся чуть назад, чтобы сохранить равновесие, подался телом вперед. Руки немного опустились вниз, и красавица княжна булькнула в воду. Брызги разлетелись в разные стороны по воде. Разин, потеряв равновесие, грохнулся задом на скамью. Сильно ушибся.
Между тем, из воды никто не выныривал. Вся команда, какая была на корабле, кинулась то к одному борту, то к другому – никого.
- Степан Тимофеевич, что делать?
- А что случилось?
- Так, княжна выпала у тебя в Волгу!
- Да бес с ней, зад болит сильно!
Семенов, сильно закосевший, обратился к Разину.
- Степа, надо бабу спасать!
- Да не до баб мне сейчас. Уже подплываем. Будем здесь, Семенов, схорон делать, золотишко всякое прятать на разный случай. А вон оно, смотри! – и Разин ткнул рукой в высокий обрывистый берег, - вот в этот берег и припрячем.
У самой воды под обрывистым склоном стояли люди, человек пять. На земле лежали стволы от пушек, с десяток, наверно.
- А зачем это?
- Семенов, друг, вот в эти стволы и будем золото пихать. А стволы в берег зароем. Так надежнее. Запоминай, запоминай место!
Семенов стал озираться по сторонам, какой бы ориентир ухватить.
- Да городишко тут рядом есть Царицын, - как будто читая его мысли, брякнул Разин, - ну, чего башкой крутишь? Давай на берег, бери лопату. Возьмемся разом, братишки! Шустрее!...
***
Снился Семенову генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, громивший шведов в начале XVIII века. Будто сидят они с Борисом Петровичем в Александро-Невской лавре и жалуется Борис Петрович Семенову.
- Ну скажи мне, Семенов, да за что же это он меня так? Ведь служил ему честно, не прятался. И в бою и в дипломатах. А он….
- Да что Вы, Борис Петрович? Петр Алексеевич Вас очень ценил. Вот и Андреем Первозванным Вас наградил и в генерал - фельдмаршалы произвел. И первый граф Вы на Руси стали, - успокаивал Семенов Шереметева.
- Да нет. Вот смотри, вернулся я из Прутского похода. Как раз 1712 год шел. Устал от всех этих сражений, тошно на душе. Надоело все. И решил я постричься в монахи в Киево-Печерской лавре. Пришел испросить разрешение на то у Государя. А он поменял монастырь на женитьбу.
- Как это?
- Да жениться меня заставил. И оставил на службе, не отпустил. Опять в Померанию и Мекленбург командовать экспедиционным корпусом.
- И что?
- В Москву только в 1717 году вернулся. Написал завещание. Мол, прошу похоронить меня в Киево-Печерской лавре. А Петр приказал похоронить меня здесь, в Петербурге, в Александро-Невской лавре. Ну как это так?
- Так и покойтесь, какая разница, где лежать?
- Вот, ты, Семенов, как рассуждаешь? Не хочу с тобой более говорить. Пшел вон! – и Борис Петрович растаял, растворился.
Задумался Семенов. Это ж надо, во все времена несправедливости хватало. Самодуров всяких, напыжившихся идиотов, ладно бы царь самодурствовал только. А сколько мелких козявок, какой-нибудь подполковник никудышный и тот глазки кроличьи прищурит, животик пивной выкатит, щечки надует. И давай чушь нести всякую, околесицу и несуразицу. И такое ощущение после этого, что стоишь в большой куче дерьма, и не знаешь, как оттуда выйти…
Тут Семенов почувствовал резкий характерный запах лошадиного помета, опомнился. Оглянулся. А он в центре Москвы на Сухаревской площади стоит. Мимо кареты, запряженные вороными, проносятся, всадники одинокие медленно передвигаются. Бурлит зимний день в Белокаменной!
- Чего стоишь, Семенов, не заходишь? Проходи, глянь, как все устроено, - рядом с Семеновым стоит высокий, статный мужчина.
- А Вы кто, простите?
- Семенов, ты что, пьян с утра? Это ж я, Дима Шереметев.
- Дмитрий Николаевич?
- Ну хватит дурака валять, заходи, посмотри какой Странноприимный дом получился. Я уже прошение императору подал на утверждение штата. На сто мест приют и лечебня. И все бесплатно. Все, как завещал батюшка мой Николай Петрович. В память о матушке моей.
- И ты с этого ничего не будешь иметь?
- Семенов, на что мне это? Я не нищий, у меня богатства много. И после моей смерти завещано из богатства моего дом Странноприимный содержать. Может смогу помочь кому, от болезни избавить. Много нищих и бездомных в России. Всем не помочь…
Шереметев продолжал свой монолог, но Семенов уже был занят своими мыслями. Как-то сидели они с Мишкой и Вовкой выпивали, общались. И Мишка говорит: « Вот каждый день по телевидению, по радио, в интернете возникают объявления о помощи тяжело больным детям. Ребенок болен, может спасти только дорогостоящая операция, и делают такие операции только на западе. А почему бы нашим миллиардерам не собираться раз в год, договариваться и закрывать на год эти проблемы по стране. Вот деньги – вот ребенок. Один спасенный, другой…» Нет же, эти суки Ё-мобили строят, так, ради смеха, да каждые выходные из Москвы в Нью-Йорк летают на собственных самолетах. Деньги девать некуда.
А ведь были в России и другие миллионеры. Больницы для нищих и бездомных, да просто для бедных людей, строили. И выгоды не искали. И богатства свои завещали этим больницам. Вот это настоящие люди. А те, нынешние, настоящие выродки. Ворюги.
Далеко увели Семенова мысли. Когда остановился в этой своей агонии о справедливости, оказался.
***
Что касается способностей, то тут вообще произошли очень интересные вещи. Семенов начал видеть прошлое и будущее. Причем, эта способность была как-то уж очень навязчива. Ну, например, пока Семенов тер глаза, по улице мимо его дома прошли две девушки, гастарбайтершы из Таджикистана. Семенов точно знал, что одна из них беременная, но узнает об этом завтра и очень испугается. Кроме того, он даже знает, почему она беременна. Впрочем, к черту подробности. А вторую подружку через неделю выгонят с работы, и она вынуждена будет уехать на родину.
Зачем Семенову эти знания?
С другой стороны, у него появились и другие знания. Например, он четко видел, как американский спецназ убивает террориста № 1 Усаму бен Ладена.
Ладно бы только это. Семенов теперь точно знает, где находится Янтарная комната. Он абсолютно безошибочно может указать на то место, где лежат сокровища Романовых. Да много еще всего. А главное, Семенов лично принимал участие в захоронении этих кладов. Да, да, буквально этой ночью, точнее утром. Именно тогда, когда одна реальность – бессонная ночь перелилась в другую реальность – прошлое и будущее. Он успел побывать и там и там.
С осознанием этого всего он лежал в кровати, тупо глядя в потолок.
«Что происходит? Что за бред?»
- А я говорил тебе, Семенов, не открывай книгу! – загундосил за дверью спальни Борис Борисович, - выпустил бесов. Теперь соблазны тебя терзают. Ты еще реши, что станешь теперь хозяином мира!
- Старик, пошел ты вон! Как спокойно без тебя было! Да я хоть с чем сейчас справлюсь. Без тебя, Ждузеппе, Сизый Нос! Надоел со своей прозорливостью! Я теперь побольше твоего знаю! Да я теперь стану самым богатым человеком в мире! Да я теперь могу Вселенной управлять! Да я! Да я!
- Семенов, вернись в реальность. Я же как раз здесь для того, чтобы защищать тебя от бесов, от искушений всяких нелепых огородить, сохранить тебя человеком! Пока книга эта с тобой, она тут может таких дел натворить в неокрепшем мозгу.
- Это в каком еще неокрепшем мозгу? Это у кого в неокрепшем? На себя посмотри!
Они, наверно, долго бы так препирались, один в кровати, другой за утренней рюмочкой чая на кухне, если бы не телефонный звонок. Семенов опомнился, вскочил, начал шарить по карманам одежды, валяющейся вокруг, пока не нашел свой мобильник.
- Алло!
- Здравствуйте, Семенов. Пожалуйста, не уходите никуда из дома в ближайшие два часа. Мы сейчас к Вам приедем. Послушайте нас и сделайте так, как мы Вам говорим. Это в Ваших интересах, - незнакомый уверенный мужской голос звучал гулко, сухо, как бы отсчитывая слова.
- Кто это говорит?
Послышались короткие гудки.
- Да пошли вы все!
Семенов швырнул телефон на кровать и подошел к окну. И тут же отпрянул от него. На их маленькой улочке, куда выходят окна из спальни, собралась большая толпа народа. К обочинам было припарковано много дорогих блестящих автомобилей. Некоторые были с иностранными номерами.
Семенов поспешно оделся и выбежал на улицу.
- Простите, что случилось? – обратился он к мужчине почтенного вида в сером костюме с портфелем в руке.
- Да ничего не случилось. Я приехал к целителю. Занял очередь вон за той дамой, что сидит в кабриолете. Вы не знаете, когда начнется прием? Мы с шести утра тут стоим.
- А вам в какой дом?
- Да вот же в этот. Вы же из него сейчас вышли. Номера на заборе нет. Но мы все уверены, что принимают тут.
- Чего принимают? Это мой дом. Вы что-то перепутали.
- Ничего мы, молодой человек, не перепутали. Вот же ясно написано: поселок Шереметьевский, улица Лесная, дом 4, народный целитель Семенов. Инициалы неразборчиво.
- Семенов? – вот удивило, так удивило.
Адрес был точно семеновский и фамилия совпадала. Не было совпадения в главном – он не целитель. И никогда им не был.
- Это все-таки, ошибка. Целитель живет тут рядом, за углом. Зовут его Петр. Да вон его дом, недостроенный кирпичный. Он точно целитель и жена у него целитель. К нему люди приезжают, а не ко мне.
- Так это Вы Семенов? – радостно закричал мужчина, совершенно игнорируя возражения Семенова, - что же Вы, голубчик, не начинаете прием? Мы все издалека приехали, у всех проблемы серьезные, традиционная медицина отказалась. Только Вы можете вернуть к жизни.
Толпа загудела и стала уплотняться перед калиткой.
- Спокойно, граждане! Подождите немного. Сейчас разберемся! – и Семенов скрылся за забором своего участка.
Борис Борисович невозмутимо сидел за столом. Перед ним была рюмка водки. Больше на столе ничего не было. Вроде все, как обычно, но вот, что показалось странным Семенову. Борис Борисович был пьян. То есть, конечно, в предыдущие дни он тоже был, наверняка, не трезв. Но это никак не проявлялось. Речь была связная, взгляд осмысленный, движения четкие. Семенов уже привык, Борис Борисович пьет и не пьянеет. Но сейчас он был, не то, чтобы в лоскуты, но явно пьян. Его развозило прямо на глазах.
- Ты что это, друг? Сейчас всего 8 часов утра! Мне, как никогда, нужна твоя помощь, а ты? – развел руками Семенов, обращаясь к домовому алкоголику.
- А, властелин мира пришел? Располагайтесь, Ваше Высокоблагобродие. Выпить не предлагаю, а гостеприимством угостить могу, - с трудом ворочая языком, произнес Борис Борисович.
- Да мне помощь нужна. Давай, приводи себя в порядок!
Но Борис Борисович хлопнул рюмку, поставил ее на стол. Рюмка снова наполнилась до половины. Голову держать он уже не мог, подпирал ее руками. Цвет носа из сизого стал густым фиолетовым, на голубых глазах появилась матовая пелена.
- Борис Борисович, да ты на меня обиделся, что ли?
- Ня, - уже хрюкнул домовой. Слово разобрать было нельзя.
- Прости, прости меня, пожалуйста. Прости, Борис Борисович!
Голова дедка грохнулась об стол, руки безвольно свалились вниз.
- Что же делать? Что же делать? Откуда взялись эти люди? Что мне с ними делать? Властелин мира, народный целитель, чушь, какая!
- А Вы у меня помощи попросите, - эхом раздался низкий женский голос.
Семенов вздрогнул. На диване сидело оно. То самое, полупрозрачное, с чего все началось. Рядом расположился уже знакомый нам тип в кожанке и сапогах на шнуровке.
- Это мы Вам звонили недавно, - произнес мужчина.
- Здрасьте, а чего без стука? Что Вам от меня надо? Может Вас через дорогу перевести? – Семенов обратился к даме.
- Не узнаю Вас, Семенов. Почему Вы нервничаете? Что случилось-то? – ведьма была спокойна, хладнокровна. Говоря эти слова, она даже стала менее прозрачна, более человечна, что ли. Так, по крайней мере, показалось Семенову. Это заставило его немного успокоиться.
- Со мной происходят какие-то непонятные вещи. И это после встречи с Вами. Мне это непонятно. Хочется ясности. Наконец, хочется разобраться с этими людьми, которые внизу.
- Просто сейчас Вы хранитель книги магов, «Великого гримуара». И это была моя просьба. Книга своим присутствием удерживает баланс добра и зла.
- Извините, как книга может удерживать какие-то балансы, тем более влиять на такие серьезные философские понятия, как добро и зло?
- Книга может много. Ну, вот, например такая книга, как «Уголовный кодекс». Вот уж кто держит баланс! Один и тот же поступок или проступок может иметь совершенно разные оценки. Правда, же? Но в любом случае адвокат с прокурором балансируют вокруг этой книги.
- Ну, хорошо. А почему именно я? Почему меня Вы сделали хранителем?
- Ну, об этом не сейчас. Сейчас Вам надо решить вопрос с людьми на улице. Они же ждут Вашей помощи. Вы же народный целитель, властелин мира!
- Да какое там? – с досадой в голосе произнес Семенов.
А в это время на улице уже стоял такой гул, что неслышно было пролетающих над домом самолетов.
- Мы готовы Вам помочь. Только скажите, - заговорил мужчина, - извините, не представился, Дмитрий Заславский. Только одно слово и мы уберем этих людей.
- Уйдите вон из моего дома! Сам разберусь.
И гости пропали. Раздался телефонный звонок.
-Алло.
- Семенов, у Вас есть еще одно желание, помните? Только одно слово и мы поможем, – сказал мужской голос и повесил трубку.
- Семенов, приглашай людей. Я готов, - Семенов обернулся на хорошо знакомый хрипловатый голос.
За столом совершенно трезвый сидел домовой. На нем был белый халат, на носу пенсне, на столе вместо привычного стакана, лежали блокнот и ручка.
- В тебе же дар целителя живет! Так помоги ты людям, наконец, пока можешь!
***
Прием продолжался до темной ночи. В блокноте у Бориса Борисовича было записано 84 принятых и вылеченных пациента. Невероятно, но Семенов сумел всем им помочь. К полуночи за забором оставалось человек пять, когда в дом вошел очередной посетитель.
- Ну ты, Семенов, и гад! Ты чего у меня хлеб отнимаешь? Народный целитель - это я! – в дверях стоял сосед по даче с другой стороны, Петя.
Петру было годам к семидесяти, может чуть старше. В перестроечные времена они с женой занимались выращиванием цветов на своем участке, и успешно торговали ими. Предпринимательская жилка работала у Пети хорошо. Дела шли успешно. Даже надумал расширяться. Пришел тогда к Семенову с предложением, давай, мол, твои пол участка перепашем и посадим цветочки георгины. Заработок с продажи осенью поделим.
Семенов согласился. Петя пришел к нему с мотоблоком, перепахал все, выдал рассаду. Долго рассказывать нечего. Ко времени продажи, у Семенова на всем участке торчали очень красивые три или четыре цветочка. Семеновская часть цветочного бизнеса потерпела полный провал.
А Петя был еще долгое время успешен в разведении и продаже георгинов.
Но вдруг в жизни его все переменилось. Что да как там было, можно только догадываться. Но почувствовал в себе Петр дар целительства. И не только он почувствовал, жена его тоже почувствовала в себе такой дар. И стал он называться народным целителем. Лицензию получил на эту деятельность. И поехали к нему безнадежные больные со всего света.
Все местные вокруг похихикивали над Петей. Ну, какой он целитель, мол. Всю жизнь ходит в одной и той же засаленной телогрейке, в потрепанных шароварах. Нестерильный какой-то. Да и проверять никто из местных жителей и не собирался Петины способности. А догадки их появления ходили.
И вот стало всем видно, что заработок с того дара неплох оказался. Как-то одно лето стали приезжать к Петиному дому машины со строительными материалами. Завезли песок, гравий, несколько грузовиков с аккуратно уложенными на паллеты кирпичами. И еще появилась бригада строителей. Издалека было видно, что профессионалы. В тюбетейках, кожа цвета сливочного шоколада, речь иностранная. И спецодежда – голый торс, портки и тапочки.
Работала бригада 2 недели. Поставили из кирпича стены будущего дома на метр в высоту. Тут Петр объявляет специалистам, что ему не нравится, как они работают. И выгнал всю бригаду без оплаты. Уж на следующий день вторая бригада приступила к работе. Точно такие же мастера-строители трудились чуть больше двух недель. Подвели грандиозное сооружение почти под крышу. Но, вот, незадача. Опять не понравилось хозяину, как выполнена работа. И пошли угрюмые незадачливые специалисты без денег, со двора.
Вот чудеса, дом растет, как грибы после дождя, а в хозяйской казне нет убытка.
Может так это было, а может и нет. Но дар у Пети точно есть. Тот самый, ну и так ясно, какой.
- Семенов, это мой бизнес! Ты чего клиентов переманиваешь? Ты в Москве там у себя работаешь, и работай. А здесь на даче отдыхаешь, вот и отдыхай.
- Петя, так я не возражаю, забирай клиентов, если они к тебе пойдут.
- Сколько за прием берешь?
- Нисколько.
- Семенов, да ты мне еще и цены сбиваешь?
- Все, все, все, не нужен мне твой бизнес, забирай! Я щедрый! Я Властелин мира!
Раздался телефонный звонок. Звонили с работы.
- Семенов, готовься, тебя увольняют.
июнь 2011 год Москва
Продолжение следует...
